Евгения Чигарева, доктор искусствоведения, профессор Московской консерватории, член Союза композиторов РФ
Владимир Баршай, сын Рудольфа Баршая

...Наибольшую лепту в дискредитацию композитора на Западе внес главный дирижер Американского Симфонического Оркестра Леон Ботштейн, который 4 февраля 2010 года (примерно за месяц до того , как исполнить 4-ю симфонию Локшина) дал интервью о предстоящем концерте, зачем-то уведомив журналиста NeuFutur Magazine о том , что “два бывших узника сталинского Гулага обвиняют Локшина в том, что он доносчик, но что сам Локшин это отрицал”. Можно себе представить реакцию публики, оркестрантов и журналистов… Со ссылкой на Ботштейна дискредитацией Локшина занялись и другие газеты – в частности NYTimes. Кстати, редактор отдела культуры NYTimes Э.Маркс категорически отказалcя добавить в текст упоминание о том, что Елена Боннэр в 2008 году открыто выступила в защиту Локшина. (Проверить этот имеющий громадное значение факт господину Марксу при жизни Елены Георгиевны не составляло никакого труда). Интересно, если бы в защиту Локшина выступил Андрей Сахаров, господин Маркс тоже его бы проигнорировал?
Защищая Локшина, мы защищаем не только его музыку, но и всех нас, не желающих жить в перевернутом мире украденных репутаций.
Два бывших узника сталинского Гулага - математик Александр Есенин-Вольпин и преподавательница английского языка Вера Прохорова обвинили Локшина в своем аресте, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы доверчивая советская интеллигенция подвергла Локшина остракизму.
- Слушать надо тех, кто побывал на допросах и сидел в сталинских тюрьмах и лагерях! – эта кажущаяся бесспорной мысль буквально завораживала советскую публику, отученную думать самостоятельно, и прокладывала широкую дорогу клевете.
В истории Локшина это значило: слушали тех, кто был обманут (следователем), а на тех, кто выступал в защиту композитора, не обращали внимания. А ведь Локшина в разное время пытались защищать такие известные музыканты как Дмитрий Шостакович, Мария Юдина, Рудольф Баршай, Борис Тищенко…
Как тут не вспомнить слова Елены Боннэр о том, что “…многое, что считают (и у нас в стране [т.е. в России], и на Западе) общественным мнением, формируется в КГБ”.
Почему же, как мы считаем, сейчас можно с уверенностью утверждать, что Локшин был именно оклеветан, не ссылаясь при этом ни на мнение именитых музыкантов, ни на личные впечатления, ни даже на авторитет Елены Боннэр?
Дело в том, что главная обвинительница Локшина – Вера Прохорова – впервые опубликовала свои свидетельства и аргументы в Российской музыкальной газете в 2002-ом году, а в 2012 году фактически от них отказалась (по-видимому, прочитав книжку “Музыкант в Зазеркалье”, написанную сыном композитора, где аргументы Прохоровой опровергаются ), опубликовав новое обвинение, которое противоречит прежним (см. Прохорова В. “Четыре друга на фоне столетия”). Одного этого, на наш взгляд, достаточно, чтобы вопрос о виновности Локшина считать закрытым.
А вот дополнительный штрих, говорящий о невероятной наивности главной обвинительницы. Прохорова открыто , без тени смущения, пишет о собственной матери, что та работала с 1930 года в Интуристе (советская организация, обслуживавшая иностранцев), не зная, видимо, того, что только в 1938 году эта организация была по просьбе Берии формально выведена из состава НКВД.
Что касается Есенина-Вольпина, то он прославился тем , что в годы сталинского террора публично произносил речи о “бандите Сталине и его фашистском политбюро”. Имеется множество свидетельств об этой удивительной особенности Вольпина (мемуары Ольги Адамовой-Слиозберг, Наума Коржавина, Юрия Айхенвальда…). А неразлучной подругой Вольпина в те годы была дочь (расстрелянного) разведчика, тесно связанного с лабораторией по установке подслушивающих устройств в жилых помещениях. Поэтому обвинения, выдвинутые Вольпиным против Локшина (фраза, сказанная наедине, и затем – после ареста – предъявленная следователем) не имеют никакой цены.
Зачем же потребовалось с помощью таких своеобразных людей как Прохорова и Вольпин дискредитировать композитора? Ответ прост. Необходимо было прикрыть агента НКВД, по неосторожности “засветившегося” перед Локшиным.
В архиве семьи Кушнеровых – давних друзей Локшина, живущих в Баден-Бадене - сохранилось письмо Локшина от 19 сентября 1949 года, адресованное его ученице Инне Кушнеровой, где Локшин упоминает о “человеке-трупе”, который хочет восстановить отношения с ним. Письмо доступно для экспертизы.
* * *
В заключение добавим: сочинения Локшина не раз снимались с исполнения из-за текстов, казавшихся неподходящими советским начальникам. Об одном из таких драматических эпизодов рассказал хормейстер Виктор Попов в своем интервью режиссеру Иосифу Пастернаку, снявшему о Локшине фильм “Гений зла”. Вот отрывок из этого интервью.

В.С. Попов. Интервью после концерта (отрывок) [1]

«Дело все в том, что действительно Локшин – это крупное явление в нашей музыке, в русской музыке, крупное явление. И так мне повезло, что в 70-е годы [я познакомился с Локшиным], благодаря Рудольфу Борисовичу [Баршаю] как раз. Мы с ним в этот момент активно работали, потому что у него был свой камерный оркестр, а у меня хор мальчиков. Мы часто пели музыку Баха… И однажды Рудольф Борисович мне сказал, что вот есть такая идея – исполнить Шестую симфонию композитора Локшина. Я тогда, естественно, почти ничего [о Локшине] не знал. Знал, что такой композитор есть и знал, что находится он в довольно трудном положении, потому что когда-то, написав кантату «Тараканище», попал в глубокую немилость в связи с тем, что нашлись такие добрые люди, которые подсказали, что «тараканище – это наш вождь и учитель». И поэтому, естественно, довольно трудная у него была судьба и музыку его мало кто знал. И вот Рудольф Борисович предложил мне исполнить Шестую симфонию, а Шестая симфония написана на стихи нашего великого поэта начала века – Блока. И поэтому с огромным удовольствием я решил познакомиться с этой музыкой. И я пришел к нему [Локшину] домой... Жил он недалеко от проспекта Вернадского, в маленькой квартирке. Надо сказать, что условия жизни у него были, конечно, весьма и весьма посредственные. Жуткий инструмент, но он сел, стал играть и сразу захватил меня. Знаете, потом с огромной радостью я работал со студенческим хором института Гнесиных над этим сочинением, и мы должны были его исполнить в открытом концерте. Но я уехал с детским хором радио и телевидения на гастроли в Чехословакию. Когда вернулся, ректор мне сказал, что этот концерт отменяется по рекомендации райкома партии, куда он, видимо, сам и сообщил о предстоящем концерте. И райком партии меня вызвал. Первый секретарь райкома партии Киевского района, значит, сказал, что это сочинение нельзя исполнять и оно не может быть исполнено в концерте. Ну, естественно, у меня был скандал с ректором и после этого я подал заявление об уходе из Гнесинского института, где проработал 15 лет. Так что, видите, меня как судьба с Локшиным [свела]…»

[1] Попов Виктор Сергеевич (1934—2008), художественный руководитель хора Академии хорового искусства, народный артист России. Полностью интервью было опубликовано в сборнике «А.Л. Локшин – композитор и педагог». – М.: Композитор, 2006, с. 24–25.
17 марта 2013